25/17 "Зебра"

Незадолго до выхода «Зебры», Андрей Бледный остроумно заметил в своём ЖЖ: «Новый альбом получился более жестким и одновременно более лиричным, чем предыдущий. Более коммерческим и менее форматным».

Всё так.

Даже не понятно, кто обрадуется (или рассердится) на новую пластинку больше. Люди, полюбившие «25/17» за «Бейся!» и «Будь белым-2» и ждущие продолжения этой истории, или те, кто заслушал «На городской карте» и «Долго-долго».

Я-то «25/17» люблю и за то, и за другое, и за третье, мне проще. Впрочем, есть даже не надежда, а небезосновательная уверенность, что людей с равной благодарностью воспринимающих омскую команду и в её лирической ипостаси, и в брутально-агрессивной – большинство.

Объяснение тому простое – Бледный и Ант, и в нежности к миру, и в ярости к нему – очень органичны. А запрос на людей, которые могут с равной убедительностью и прошептать «Давай будем жить с тобой долго-долго», и прокричать «Огонь! – избавит золото от примеси!» - всегда будет велик. (Недаром «25/17» с почтением относятся к Высоцкому – он как раз в этом смысле едва ли не идеальный пример).

Одинаковые и ровные быстро становятся нелюбопытными. Всерьёз люди интересуются только сложносочинённым и разным.

Тем более, что у «25/17» есть множество убедительных песен, где лирическая и брутальная ипостаси слиты воедино – скажем, «В городе, где нет метро». Или ироническая и брутальная ипостась – как в случае с хитом «Никто не сможет меня остановить».

Надо заметить, что Бледный, насколько мы помним, в разы агрессивней, чем Ант (мы о творчестве говорим, если кто не понял). Ант же куда более, в самом широком смысле, улыбчив.

Но слишком простым ходом было бы сказать, что с тех пор, как Ант полноправно пришёл в «25/17», начало происходить взаимовлияние фронтмэнов группы. В том смысле, что Бледный стал чаще обращаться к лирике, а, в свою очередь, Ант может позволить себе не «бросать косые взгляды» и с первобытным бешенством кричать «Огонь!» со сцены (настолько убедительно, что с трудом сдерживаешь себя от огорчительных для «01» поступков).

Нет, всё ещё сложнее, что и продемонстрировала нам «Зебра».

Для начала заметим, что здесь мы реально имеем дело с альбомом, а не со сборником песен. (Так и просится на язык ввернуть, что в случае «Зебры» есть и «концепция», и «мессидж», но мы сразу соберём эти слова в совок и выбросим).

Первый трэк («Ч.б.») – как, к слову, и на прошлой пластинке, - задаёт тональность: «На территории всей страны дальше действовать будем мы».

Пафоса в этих словах ровно столько, сколько надо. Я не раз про это говорил, и повторю ещё раз: так сложилось, что «озвучить» целое поколение людей в «нулевые» пришлось русским рэп-музыкантам. Не всё, подчеркну, поколение – за всё никто не в состоянии ответить, но огромную его часть.

И то, что для моего (1970-1980 гг. рожд.) поколения выполнили БГ, Цой, Кинчев, Шевчук, Борзыкин, Ревякин, «Хроноп» и «Ноль», для следующего поколения сделали Ноггано, Гуф, «Каста», Нойз МС, «25/17», вся их «Засада» и отчасти Вис Виталис (ориентированный всё-таки на людей чуть более старшего возраста).

Все они «проговорили» и «выговорили» более чем адекватным поколению языком его самость, его сущность, его суть. В каком-то смысле дали поколению словарь. Потому что на языке, при всём уважении, Кинчева, ныне происходящее вокруг уже не объяснишь.

В «Ч.б» Бледный понимает, что им «…многие не рады, боятся как черти ладана», - и тут же поясняет: «многих нам не надо, свои поймут главное».

Мне, признаюсь, хотелось бы, чтоб этих «своих» обнаружилось в количестве, хорошо различимом на земле с любой небесной высоты.

Бледный в «Ч.б.» очередной раз ставит всё на свои места для политкорректных любителей мутить в мозгах: «Когда позвоночник гнётся - как из пластика, / вместо креста Христа мерещится свастика. / Больше русских детей! - ведь было бы странно, / если б я думал о демографии Таджикистана».

И ведь можно смело предвидеть, что тут тоже иные увидят нетолерантность. В странном мире мы живём всё-таки. В этом мире на одну чашу весов можно положить такое милое и невинное, столь часто употребляемое словосочетание «русский фашизм», а на вторую – страшную, просто ужаснейшую строчку про «демографию Таджикистана», и она сразу перевесит, автоматически определяя её автора как злодея, не так ли?

Вторая вещь, «Берёзовая», устанавливает очередные маяки для тех своих, что заблудились.

«А есть места тайные, покрытые тиной, / где нет вай-фая и не ловит мобильный. / Там в зарослях камыша запутаться может душа. / Воздуха полную грудь, к свету греби, поспешай. / Чтобы не попасть в чужие сети - будь внимательным, / утонуть может любой – даже спасатель. / Кто верит в Бога – тот выплывет, выстоит. / Моя семья всегда ждёт меня на пристани».

Что до меня, то ясности, переходящей в патетику, в этой песне чуть больше, чем мне хотелось бы. Но, с другой стороны, наверное, нужно, чтоб то, о чём здесь говорят парни из «25/17» – кто-то сегодня говорил вслух и внятно.

От этой вещи – прямая дорогу к убойному трэку «Просыпайтесь!», с весёлыми картинками нашего жития-бытия: «Прострелить башку может мент в супермаркете./ Несогласных под пресс – кровью харкайте!», «Двести восемьдесят два – статья, как Домоклов меч. / Для порядка, на показ крепостных надо сечь».

И здесь, наконец, возникает – нет, не противоречие, – а размышление о том, как нам выбираться из этого муторного времени.

Потому что сначала Бледный говорит: «Нам есть, что терять, братья и сёстры, просыпайтесь, пока не поздно!» А потом, в следующей песне вступает Ант: «Я не хочу воевать, даю слово переплавить меч в распятье». А шестым трэком идёт мощнейший ремикс цоевской «Мама, мы все тяжело больны», где, в частности, поётся, что «И если к дверям не подходят ключи, то вышиби двери плечом».

От плеча – до меча путь недолог, надо понимать. По крайней мере, куда ближе, чем до распятия.

«Ты должен быть сильным, быть независимым – бейся, иначе зачем тебе быть?» - перефразирует Цоя Бледный.

И в седьмой вещи альбома («Ржавчина») Бледный прямо говорит: «Правда у каждого своя, я согласен, / но язык силы всем предельно ясен».

Это вовсе не значит, что Бледный проповедует исключительно язык силы. Это значит, что он понимает, каким образом устроен мир вокруг, и на что этот мир реагирует.

Но, странная вещь, никакого диссонанса между тем, что произнес сначала Ант, а потом Бледный – нет вовсе. И даже не хочется объяснять, почему. Если перетирать это в словах – потеряется самое важное.

Мы лучше вернёмся к тому, с чего начали разговор.

Человек ценен не тем, что он линеен, и легко увязывает концы с концами. В человеческие сети конечная истина не ловится, сколько бы мы их не плели.

Человек ценен глубиной своих сомнений. И самый страшный вопрос к себе может оказаться куда более важным, чем самое глубокомысленное объяснение себя.

Во второй, лирической, части этой пластинки Бледный и Ант задают куда больше вопросов, чем дают ответов. В этом смысле показательны и «Птица», и «Бесконечное одиночество», и более всего жуткая вещь «Пожизненно» - о человеке, ошарашенном тем, что получил пожизненный срок жизни на земле.

И кажущихся, и реальных противоречий в лирической части, наверное, стократ больше, чем в первой, брутальной. Но то и радостно! Потому что к финалу пластинки неизбежно понимаешь, что ты имел дело с реальными, из плоти и крови, одновременно и уверенными, и сомневающимися, и злобно бросающимися в жизнь, и с ужасом вглядывающимся в неё – живыми людьми.

Завершается всё, как и положено, жизнеутверждающей вещью «Давай, делай!» А как иначе, надо что-то делать - даже если мы на пожизненном здесь…

Такая вот история. Назвали «Зеброй», а про маленькую лошадь ничего не спели. Только про человека… То попадающего в засаду, то вырывающегося из неё.

…Да, чуть не забыл. Моя самая любимая песня на пластинке – «Снайпер»; Ант, в отличие от большинства рэперов замечательно умеет петь; и более всего я бы хотел, что эта группа выступала с живой командой. Потому что им не только есть, что сказать – но и что сыграть.

Такой вот он, омский рэп, значит.